Ну что же, прежде чем я приступлю к заметкам о творческой биографии Амона Тобина, которую если время позволит, хотя бы по номерным альбомам проведу до конца, — немножко о русской музыке, которая тут, кажется либо теперь совсем --инди-- пошла пиздой, либо постепенно обстоятельно так сходит с ума. Тем более парни-то поделились альбомом почитай месяц назад, а чешусь вот только сейчас. Ну чо, Won James Won, Выйграл Джеймс Выйграл, сборник пиздецких мелодий Corpus Unhearmeticum.

Как то раз в глубоком детстве (5 лет назад) я впервые послушал Won James Won, и понял, что это вот такая музыка, которая ебошит. Чтобы ебошила музыка больше, я сделал ее погромче и стал кушать молоко с мюслями. Через десять минут заявилась соседка и вкрадчиво спросила, не ебнулся ли я совсем. Я убедил достопочтенную, что да, не совсем. Тогда она сказала, что музыка ей очень нравится, и она сейчас позовет участкового, чтобы он тоже немножко послушал. Но мысль, что я буду кушать мюсли при участковом (а я ведь не люблю есть, когда на меня голодными глазами смотрит закон) меня немножко расстроила, и я сделал потише, справделиво решив, что участковый — человек занятой, нечего развлекать его при исполнении.

Won James Won — это самая, пожалуй, больная музыка, что делалась когда-либо в России. Больная настолько, что если ничего не знать об участниках, то невольно можно прийти к мысли, что это играют польку напрочь лишенный слуха оркестр психлечебницы номер пять. Я совсем не понимаю, как рождаются эти звуки, как они появляются на свет, благодаря чему. Вопреки всему. Отличная идея: забаррикадировать все входы и выходы в самый модный клуб города и врубить там эти мелодии, чтобы мальчики нахуй перестреляли друг друга, а девочки, скинув блядь-костюмы, забодали друг друга, подарив всем нам много тонн сытной говядины. Выйграл Джемс Выйграл — это музыка добра.

С другой стороны, можно зачем-то справделиво заметить, что в отличие от предыдущего альбома, который называется Les 120 Minuetes de Sadomasonodoraemonocuporamenosodom (бля), Corpus Unhearmeticum куда сложнее и эмоцильнально насыщеннее, на эмоциональном уровне приблизившись к одной из самых значительных RAIG-групп I Am Above on the Left (благо Таруц на альбоме тоже засветился): общая поломаная гармония, выстроенная на атональном хаосе и сэмплированном коллаже безумства, от которого в ушах свербит и чешется. Пластинку, надо признать, тяжело послушать от начала до конца, уж слишком давит и перегружает. «Корпус Анхерметикум» — это такой рай для картонных душевнобольных bdsm-медсестер с бензопилами вместо рук, ласково поглаживающих расчлененных младенцев, слизывая с них кровь. Страшно что пиздец, но в то же время, абстрагруясь, — мило и заботливо.

Само собой следует помнить, что все это не более чем китч, причем дорогой китч, умный, охуенный. Местами гениально, местами бездарно, но тут или все, или ничего. Круто, короче.

Лента Мебиуса — топологический объект, простейшая неориентируемая поверхность с краем, односторонняя при вложении в обычное трёхмерное евклидово пространство R³. Попасть из одной точки этой поверхности в любую другую можно, не пересекая края. Сделать это очень просто: достаточно просто идти по прямой линии никуда не сворачивая, тогда вернувшись в исходную точку мы окажемся с другой сторны. Лента Мебиуса — неоринтированная, односторонняя поверхность, в которой нельзя выбрать непрерывный вектор нормали. Среди научных отбросов бытует даже теория, будто бы наша вселенная вследствие постоянства кривизны является ничем иным (sic!), как этой самой лентой. Несмотря на простоту построения (склейка бумажной полосы с предварительным поворотом краев), её необычность и изящество не давали покоя многим творческим натурам, создавая целые гимны образчику математической изящности. Последний альбом A Silver Mt. Zion (в этот раз именуемого как Thee Silver Mt. Zion Memorial Orchestra) — это как раз своеобразная музыкальная лента Мебиуса.

За прошедшие года Ефрим Менук прошел через многое, и, кажется, наконец-то тронулся умом. Былой апостол Апокалипсиса, возглавивший самый истеричный похоронный оркестр в мире, теперь будто бы замкнулся в своем собственном уютном мирке, втянув в бурное помешательство остальных участников труппы. Кто-нибудь понимает, чего там вообще происходит в их бложике? Дневники душевнобольного, музыкальный эквивалент шизофрении и полного помешательства, когда сопли навыкат, глаза пузырем — еще немного, и воспринимать этот абсурд всерьез станет невозможно.

Kollaps Tradixionales — это первый альбом рок-группы A Silver Mt. Zion, который в самом деле можно назвать рок-альбомом. Простые и понятные мелодии, гитарные рифы и шаблонные мелодии - ну все как у всех, правда? Но Ефрим на то и икона пост-рока, чтобы штампы ставить было сложно. Kollaps Tradixionales — это лента Мебиуса, изнанка рока, музыка вывернутая наоборот так искуссно, что, кажется, никто и не понял, чего же произошло на самом деле. А произошло многое: глобальный тренд смены лица коллектива затронул и главных канадских страдальцев — полуакустические, с нездоровым душком клецмера и чертовщины, монументальные баллады сменили бравурные, торжественные гимны саморазрушению и коллапсу. Сменились и акценты: библейская обреченность отошла на второй план, дав дорогу самоиронии. Тематика все та же, просто в тех местах, где принято плакать, Ефрим сотоварищи, натурально, смеются. Смеются весело, задиристо, зло, издевательски. И это прекрасно, ребята, это прекрасно. И, что более ценно, иронизируют по поводу себя: то реприза с предыдущего альбома, то строчка с первого, то намек на второй: не самоповторы, а скорее точно выверенные и просчитанные маячки, словно сигнализирующие о.

A Silver Mt. Zion будто бы устали от образа страдальцев, отказались от мировой скорби. Ну сколько же можно в конце концов? Sigur Rós тоже не выдержали и записали альбом с жопами, Ефрим выдал на гора Kollaps Tradixionales и еще никогда не был столь прекрасен и убедителен. Не пластинка, а час морального очищения. Вы удивитесь, но более всего Ефрим сейчас похож на другую поп-икону, на Джарвиса Кокера. Уберите заунывность, уберите обреченность, и получите в результате те же интонации и приемы, те же придыхания и знакомая вкрадчивость. Разве что любви маловато.

Еще никогда в жизни мне не было интересно, что же будет дальше с A Silver Mt. Zion. Кажется и у них наступил переломный момент, когда либо пан, либо пропал, а ничего более определнного сказать нельзя. В любом случае, не стоит списывать главный похоронный оркестр в мире со счетов.

К группе ребят, бурно обсуждавших что-то, несколько робко, будто борясь с десятками внутренних противоречий, подошел невзрачный с виду паренек. Робко, переступая через собственную стеснительность, но все-таки подошел. Паренек был обычный, даже неприметный: дешевые кроссовки, тщательно вылаженные брюки, рубашка в клеточку, старенькая потертая джинсовая курточка, которую, казалось, носил еще его отец во времена бурной молодости, короткая стрижка, тщательно выбритый подбородок — ну глазу некуда упасть. Парень переминался с ноги на ногу и незаметно шевелил губами, словно пропуская через себя удачные комбинации слов приветствия.

— Привет, чуваки.

От неожиданной наглости, словно смущаясь за вырвавшиеся слова, он сделал шаг назад и, беззвучно отчитав себя за столь глупое приветствие, покраснел. Разговоры стихли, головы медленно, словно механически, повернулись в его сторону. Возникло тягостное молчание.

— Привет, чуваки! Меня зовут Дэн Снейт.

Парень осмелел, осознав, что терять-то, в общем, уже нечего, и с вызовом задрал голову.

— Привет, Дэн Снейт.

Жестяная доброжелательность и прокисшая любезность Дэна ничуть не смутили.

— Чуваки, я это… Музыку пишу.

— Круто, Дэн Снейт.

Минутное молчание. Ребята отвернулись и продолжили разговор о каких-то Boards of Canada и Plaid, а Дэн, заметно потускнев, ушел восвояси. Через некоторое время он вернулся и куда более бодро, чем в первый раз, отчеканил:

— Еще раз привет, меня зовут Манитоба, и я играю музыку!

Разговоры стихли, головы медленно, словно механически, повернулись в его сторону. Возникло тягостное молчание.

— Круто, Манитоба.

— Ага, и правда здорово, Манитоба.

— Молодец.

Тишина. Головы медленно, словно механически, отвернулись от несчастного Манитобы, и ребята опять, будто ни в чем не бывало, продолжили свой неспешный разговор, но на этот раз о Four Tet. Дэн почесал голову и, внезапно поняв всё, побежал домой. Через несколько часов он вернулся и впопыхах швырнул диск к ногам компании.

— Будем знакомы! Caribou. А пластинка называется Andorra.

Разговоры стихли, головы медленно, словно механически, повернулись в его сторону. Возникло тягостное молчание. Кто-то поднял диск и повертел его в руках.

— Bibio? — изучающе посмотрел он на Дэна.

— Какой еще Bibio? — опешил Снейт.

— Bibio крутой. — бесцветно посоветовали ему, и диск пошел по рукам.

— Ага, Bibio крутой. А еще Four Tet крутой. — приговаривали друзья, разглядывая на свет, пробуя пластинку на зуб.

— Four Tet — голова! — воскликнул последний и равнодушно вернул диск хозяину.

— Four Tet — голова! И Bibio голова!— отозвался кто-то из толпы, и тут же доверительно добавил: — Я бы ему палец в рот не положил.

Дэн озадаченно посмотрел на ребят, ребята с равнодушной заинтересованностью посмотрели в ответ. Манитоба аж притопнул ногой, Карибоу плюнул в сердцах и ушел, раздраженно проклиная всех подряд.

Дэн Снейт всегда был каким-то странным аутсайдером электронного мэйнстрима: с одной стороны всегда положительная критика, с другой — практически полная безвестность между лонгплеями. Обласканный прессой, он долгое время не находил должного признания в массах, и это более всего прочего напоминало какой-то сглаз, венец бесславия. Да старается, да не совсем уж стандартен и более того совсем не бесталанен, но всю свою жизнь вынужден тащиться в хвосте наравне с айдиэмной грязью. Всю его карьеру можно описать как выверенный полет по касательной к мэйнстриму, когда ни туда, ни сюда, и, что греха таить, не совсем понятно куда. Пожалуй, я не смогу сейчас припомнить ни одного исполнителя, который бы так долго и стабильно болтался в таком подвешенном состоянии между всеобщим признанием и глобальным забытьем. Как любит повторять по поводу и без один мой не самый хороший друг: стабильность — признак мастерства. Карибоу — как тот персонаж известного анекдота про ударников, который «фух, еле успел…»: мощно, вкладываясь невероятно, стахановскими темпами делает такую музыку, которую все вот только что перестали слушать, поскольку приелось.

Swim — это первый альбом Дэна, где он все-таки успел за локомотивом мэйнстрима, и попал в самую точку. Рецепт прост: микрохаус. Вообще, это какой-то интересный и лично мне не понятный до конца тренд, когда высушенный изначально и, давайте признаем, пустоватый подстиль выходит в авангард. Чего там раньше-то было интересного в этом ответвлении минимал техно? Навскидку я не смогу вспомнить ни одного интересного альбома, датированного, скажем, 2008 годом, ни одного громкого имени или яркого события. В 2010 как из рога изобилия: Pantha Du Prince, Four Tet, Bonobo, теперь вот даже вечно отстающий Caribou. Чую, что и Gui Boratto чего-нибудь да запишет, поскольку куда без папки-то? Ну да черт с ним, разберемся к итогам года.

Другой тренд: мода на радикальные перемены. Сначала The Horros, потом These New Puritans, следом Four Tet, теперь вот Дэн. Пока не очень понятно, хорошо ли и это. Мне кажется, что очень даже: в конце концов, читать имя артиста на обложке и одновременно не верить своим ушам ведь куда интереснее, чем постоянная предсказуемость и постылая постоянность. Трансформируется все, и когда исполнители разом меняют гардероб, это только к лучшему, поскольку непрерывный процесс эволюции и пожалуй что совершенствования. В конце концов, я не верю, что ближайший год-два в обозримом пространстве появится действительно новое и интересное направление, поэтому пусть уж лучше будет такой разброд и шатание, чем сухая выжимка, где и музыку-то можно не слушать просто прочитав список релизов за год.

К сожалению, несмотря на то, что Дэн наконец-то стал актуален, выпустил альбом он очень не вовремя, почти одновременно с долгожданным лонгплеем Bonobo, и думаю понятно, кого предпочтут люди. Просто такая судьба, стечение обстоятельств и тотальное невезение. Карибоу хорош, просто опять не настолько, чтобы об этом можно было сказать во всеуслышание. И постоянное желание попасть в тренд его когда-нибудь губит: вот например сравните эту песню с последними зарисовками Pantha du Prince:

Не буду кривить душой, предыдущий альбом, Andorra, мне нравится больше. Но лишь потому, что на Swim нет вот этой песни:

Как широко неизвестно народным массам, некоторое время назад я начал самостоятельную жизнь, но пока не провел интернет в съемную квартиру. Сначала, конечно, было тяжело: стойкая интернет-зависимость давала о себе знать, угнетала безобразно. Как же ж быть с бесконечными блогами, форумами, твиттерами, мессенджерами и социальными сетями? Как же узнавать новости самым первым? Как же, в конце концов быть, когда в интернете кто-то неправ, а я ничего с этим поделать не могу?! Но как и от любой другой зависимости, ломка постепенно проходит: первым делом я совсем забыл, что такое ВКонтакте и Facebook, вторым — ICQ и IRC, сейчас отвыкаю от форумов и твитленты. И вы знаете, мне даже нравится. Притом настолько, что попытки провести интернет временно приостановил: хватает того, что есть на работе. Невероятная перегруженность информацией сменилась спокойным восприятем небольшого потока новостей, которые выбираю сам. Бесконечный флуд отошел на второй план, возникло нормальное восприятие того факта, что большая часть свободного времени пропадала впустую. Вы, наверное, заметили, что материалы на этом сайте появляются (если и появляются, но об этом много позже) ранними нижегородскими утрами между беглым просмотром новостей за чашкой кофе? Пожалуй, меня это устраивает, а раз уж я сам себе самодур, то пусть устраивает и вас.

Теперь я не качаю по 15 альбомов в день, беглые попытки успеть за всем, что происходит в этом самом мирке, сменились вдумчивым смакованием избранного. Откуда-то взялось время послушать-таки по-настоящему альбомы Jethro Tull, аккуратно подрезанные из отцовской коллекции целых полгода назад; появилось осознание величия King Crimson и лично Роберта Фриппа, знакомого мне до этого лишь по коллаборациям с Брайном Ино. И вот как ни стараюсь, никак не могу понять, что же поколение моего отца находило в Uriah Heep? Та еще загадка.

Десятки евангелистов внушают: интернет предоставляет нам свободу. Но какую? И в этом заключено самое большое лукавство, космических масштабов обман и гаргантюанский лохотрон. Интернет — это ведь свобода чего? Свобода волеизлияния иллюзорна, если таковой обладает любой человек; свобода слова, после того, как высказался каждый, теряет всякую ценность; свободой творчества как пользовались единицы, так и продолжают. Так что же дает нам интернет? Принято считать, что свободу выбора. Однако же на самом деле, это одна большая подмена понятий. Тезис: интернет дает неограниченную свободу потребления. Судите сами: в попытках сориентироваться в бесконечном информационном потоке, времени на то, чтобы обстоятельно, толково выразить свои мысли, нет совершенно. Нет их у меня и сейчас, всё наскоками, да обрывисто. К тому же, никто простыню текста читать не будет. Раньше колонки были в почете, сейчас же буквы, которые нельзя рассмотреть за пару минут, попросту игнорируются. Пожалуй, в этом нет ничего плохого, издержки духа времени. Но давайте не об этом, давайте о музыке.

Исходя из статистики Яндекса, среднестатистический посетитель этого вот самого сайта — студент средних-старших курсов, ведущий ЖЖ или иные блоги. Больее всего прочего его интересует пост-рок и инди, менее — попса и эмбиент. Пользуется Firefox и Opera; бывает, что подпускают к Макинтошам. Короче говоря — хипстер. Так вот, дорогой хипстер, ответь, сколько альбомов в день ты качаешь? Сколько из них ты слушаешь? Сколько из них переслушиваешь через неделю?

Начну с себя, и приведу занимательный скриншот своего медиаплеера Banshee, который сделал только что. Как вы можете видеть, в коллекции у меня 12553 треков. Количество артистов не отображено, но их ровно 580, то есть около 22 треков на каждого, что соотвествует примерно паре альбомов и, скажем, миньону. Всего в коллекции 7024 непрослушанных треков, но тут следует сделать скидку на то, что я часто добавлял полные дискографии исполнителей, включающие все синглы, либо просто альбомы, прослушанные уже давно, но к которым периодически возвращаюсь, просто настроение не то. Реальное количество — около 6000, то есть примерно половина. Внимание: примерно половину треков из своей коллекции я не включал ни разу. Продолжим: 76 любимых композиций. Тут все просто: я не ставлю звездочки, Banshee умный — плейлист автоматически генерируется из наиболее часто включаемых песен. Опять же, отбросим дискографии и альбомы, которые пока не хочется слушать в силу ряда причин, то есть реально около 200 песен, что составляет полтора процента от. Я переслушиваю менее 10% той музыки, что проходит через загребущие.

Осознание, что музыку-то я совершенно не слушаю, а лишь пропускаю через себя плотным потоком, на самом деле, досадное и даже обидное. Пора, друзья, что-то менять, поскольку сейчас это лишено всякого смысла. Самое время не пытаться охватить необъятное, а выбирать самое интересное. Дорогой хипстер, хватит потреблять! Всё равно это ни к чему не приведет, ведь хваленой свободе выбора и информации ты предпочёл безрассудный, механический процесс поглощения. Залить с утра в айпод скачанный за ночь гигабайт-другой, послушать немножко по пути на учебу и обратно, поставить вечером новую партию на закачку, удалив устаревшее. Дорогой хипстер, ты чертов робот, самому не противно?

— Не я, а ты. Не нужно обобщать.

Как раз-таки нужно. Можно и нужно, поскольку исключения редки, и на них посматривают как на деревенщин. В конце-концов, как можно любить то, что любит каждый? Где самореализация и индивидуальность?

«Everything you like I liked five years ago» — таков, кажется, ваш девиз?

Начни с себя. С сегодняшнего дня предлагаю акцию: альбом в день. Пусть вместо тысячи пластинок удастся послушать всего 365, но именно послушать, а не пустить фоном или проскипать в плеере. Не начинайте слушать новую, пока хотя бы 2 раза не прокрутите предыдущую, исключение разве что для синглов и миньонов, да и то в ограниченном количестве. Пусть не нравится уже с самого начала, но доведите до конца, а в конце недели переслушайте хотя бы пару треков с каждого, что включали за неделю. Но именно вдумчиво, смакуя каждую секунду. Похоже на манифест, но таковым не является: в конце концов, ваша жизнь, ваше право. И решать только вам.

Ешьте музыку подобающими столовыми приборами, а не по-свински, из корыта.

Небольшой апдейт: как уже правильно заметили, я случайно переизобрел Slow Listening Movement.

После выхода достаточно неоднозначного Með Suð í Eyrum Við Spilum Endalaust даже самый темный человек без особого труда понял: подгнило что-то в датском королевстве, неизбежны перемены, и с группой Sigur Rós, безмолвными певцами волшебной скандинавской печали, которую упорно прочили на место новых Radiohead, вот-вот что-то случится. Обстановка нагнеталась хотя бы от того, что было решительно непонятно, куда же идти дальше: с одной стороны, Festival — знакомая эльфийская постылость, с другой — Gobbledigook, лихой шабаш в духе Animal Collective. Ни того, ни другого как-то не хотелось, да и сами ребята, откровенно говоря, были не очень рады, несмотря на оптимистичные высказывания.

Перемены начались, как вы прекрасно помните, с Йонси: внезапно в блогосфере тут и там начали появляться первые треки, затем сложившиеся в полноценный бутлег Songs for the Little Boy некоего Frakkur, за которыми без труда узнавался лидер Сигуров. Неуверенные малоинтересные эмбиент-черновики чуть позже переросли в полноценный проект Jónsi & Alex, в рамках которого Йонси со своим бойфрендом (и Amiina с хором Kópavogsdætur, но кому до этого есть дело) записал целый альбом бесхребетного приторно сладкого эмбиента с обрыдлыми колокольчиками, позвякиваниями и постукиваниями, который слушать невозможно, зато геи сочинили. Прямо сейчас Sigur Rós находятся в безвременном творческом отпуске (читай: в коме), причиной которого принято считать сольную деятельность Йонси. Вот такую — Go.

Кажется, каждый первый сетевой пидорас уже успел ехидно пройтись по гомосексуальности Йона, как будто до этого есть кому-то есть дело — Go прекрасен вне зависимости от такой безделицы. Натурально, меня не покидает ощущение, будто бы освободившись от затейливо сооруженных вокруг себя рамок в Sigur Rós, Биргиссон обрел крылья (да-да, обложка!) и радостно взлетел над всем тем пафосом, что окружал его все это время. Вырвался из плена, а теперь как ребенок резвится на зеленой травке, радуясь солнышку и птицам. Счастье — основной теглайн пластинки. Счастье бесконечное, словно всплывшее из глубин памяти, словно дурашливые детсадовские утренники, словно побегушки в казаков-разбойников, словно плескание на отмели. Музыкальный эквивалент беззаботного детства и настоящей доброты. Go — это такой бенефис одного человека, который вздохнул спокойно и с облегчением. А затем улыбнулся. Улыбнулся без всякого повода, лжи и ужимок, просто потому что хорошо.

Мне сейчас очень не хочется говорить о том, что такой барокко-поп несколько неуместен, что самоповторы (ну вот, трек в начале абзаца так вообще же Glósóli), да и особенно крутого на пластинке нет, что она безобразно пуста и, вероятно, критики ее попросту затопчут. Но зачем вам мясо, если солнце уже не встает? Зачем заумная многослойность и изысканная техника, если улицу метет пурга? Йонси заразителен: даже от грустных баллад становится тепло на душе, а уж от веселых беспечных распевок так танцевать хочется! Биргиссон после всех своих заслуг имел полное право на такую пластинку.

Вы знаете, я ведь уже и подзабыл, как это, слушать диск и улыбаться. Ну просто потому что хорошо. Потому что от такой музыки становится как-то легче дышать и жить.