Официальная история гласит, что Любомир Адам Гржелак записал этот альбом, как попытку передать свои ощущения от рассказов о страшном для Польши периоде конца 18-го век, когда страну натурально раздирали на части Пруссия, Австрия и Россия, пытаясь подавить и обезволить местных жителей. В каком-то смысле, то время было самой настоящей мясорубкой для поляков, от физического уничтожения, до морального: закрывались школы, университеты, любая попытка восстания жестко подавлялась. Полное отчаяние, тлен, безысходность и вопли бессилия.

Сложно ожидать что-то отличное от хонтологического эмбиента. Альбом, издан крайне лимитированным тиражом на аудиокассетах, и состоит, в основном из записей церковных служений, воплей отчаяния, скрипов дверей, топота, криков, плача, боли, скрежета и записей природы с аккуратными вкраплениями разнообразных тягучих drone-тарахтелок. На альбоме 2 трека с необычайно логичным разделением. Первая сторона, более всего насыщенная всякой бесовщиной и, в основном, из-за фонового церковного пения, вовлекающая в атмосферу какого-то сатанинского акта, должна производить самое пугающее и отталкивающее впечатление. На деле, как это бывает со всеми фильмами ужасов, например, эффект получается совершенно противоположный. Как и крайний альбом Kreng’а, любая старательная попытка нагнать страху или ввести в состояние мистического переживания, навевает страшную скуку. Не получается испугаться или хотя бы занервничать, а все от того, что в таком деликатном деле, как создание саспенса, самое главное - четко чувствовать меру. Это проблема всего альбома: Любомир немного перегибает палку в как в количестве и частоте используемых сэмплов, так и в логичности самого нарратива. И дело не в отсутствии логики как таковой, а в ее качестве: это логика обычного человека, которого никто не может заподозрить в помешательстве или каких-то внутренних комплексах.

Partition - типичный коллажный хонтологический альбом, как и все прочие базирующийся на той идее, что если грамотно свести всякую чертовщину вместе, то получится страшно. Он же - довольно неплохой пример, почему подобная техника не работает. Для создания саспенса необходим непривычный, немного раздражающий ритм повествования, внутренняя непривычная логичность и необратимость развития действия. Здесь же все болтается в пустоте. Начав одну тему, не успев ее развить, Любомир переключается на другую. А ритм, простите, колыбельный: одной рукой слушателя пытаются усыпить, другой - небрежно напичкать хаотичными суматошными переживаниями. Эта музыка не погружает в себя, в нее не успеваешь вникнуть, и довольно быстро начинаешь разглядывать, как она устроена, что само по себе - провал.

Второй же трек вплоть до 4 минуты - очень хороший, по ощущениям немного похожий на музыку Старухи Мха, но очень уж вылизанную, без той подавленной истерики, которую мы все обожаем. В течение 4 минут успеваешь даже немного поежится, но потом опять начинаются сэмплы звона, перебираемой посуды и сопения, и очарование мигом растапливается.

У меня не получается представить музыканта маньяком-шизофреником, ведущим остраненное повествование, я совершенно уверен, что Lutto Lento - спокойный и уравновешенный человек, возможно даже немного скучный и предсказуемый. Хонтология не должна пытаться напугать, слушатель обязан сделать все сам.