Как утверждает официальный пресс-релиз, в 2009 году команда волонтеров из соул-группы Elamore Judd отправилась в Кению по приглашению небольшой организации Art of Protest, занимающейся промоутингом местных музыкантов. Там они познакомились с Джозефом Ньямунгу, гуру восьмиструнной лиры, и вместе с местными перкуссионистами начали пробовать играть разную музыку; группу же назвали в честь музыкальной школы Ньямунгу. Ни сами Elamore Judd, ни безвестные до сего момента музыканты совершенно не знали, что именно им нужно играть, но играть вроде бы нужно, раз уж собрались. Пока думали,просто устраивали джемы, которые через некоторое время обрели форму полноценной пластинки. Записав на скорую руку альбом, Elamore Judd вернулись в Лондон и дали послушать получившиеся песни диджею Джилю Питерсону, которого внезапно настолько зацепило, что он тут же издал эти песни на своем лейбле Brownswood.

Получилось занятно, местами даже забавно. Кенийцы, чья музыка в отличие от той же Нигерии, как известно, не слишком сильно распространена в мире, изо всех сил пытаются привычными способами с помощью перкуссии, лиры и оруту поиграть западные фанк, хапа хаоле и даб (видимо, оправдывают оказанное доверие). Англичане, которые больше понимали, что от них ждут очередной затасканой пластинки world-музыки, с помощью своих гитар и синтезаторов старались сыграть нечто более африканское. Афробит, например. Такое непонимание и столкновение двух совершенно различных музыкальных культур, пропущенное через многочасовые джем-сессии, родило на свет странный, необычный, но по-настоящему космополитичный гибрид, который как-то неестественно застрял где-то между Африкой и Европой.

Это, конечно, world-пластинка, но не в очень привычном понимании. Классически, настроение и тон world-индустрии задают западные музыкальные традиции, и вся world-музыка, в сущности, это адаптация чужих, непривычных культур к западному образу мысли. Здесь же все доступное звуковое пространство заняли африканцы; англичане как бы на подпевках, и разве что по части продюсирования да украшательства. То есть Owiny Sigoma Band — это world-музыка наизнанку, адаптация и интерпретация западных культур для африканских народов. Кенийцы во главе с Ньямунгу задают тон и настроение, ритм, структуру и музыкальный рисунок; Elamore Judd же пытаются встроиться в поток с помощью писков и булькания синтезаторов (несколько раздражающих и порой неуклюжих), удивительно уместной бас-гитары да некоторых гитарных заготовок. И самое важное: во всем этом, в каждой песне, остался дух тех самых джем-сессий, когда музыканты играют больше для себя, для собственного удовольствия, чем для микрофонов и продюсера; то есть видно, что кенийцев, проще говоря, прет от того, что они делают, а англичане будто заворожено за всем этим наблюдают, изредка добавляя мазок к законченной, в принципе, картине.

Показательно, что единственная песня с альбома Here on the Line, целиком и полностью сделанная Elamore Judd при поддержке перкуссионистов и лиры Ньямунгу, является одновременно и самой слабой, худшей. Хотя при иных раскладах, да при ином, менее разгильдяйском подходе к делу, могла бы стать жемчужиной. Но, слава богу, обошлось.