Беды продолжаются, но выдалась свободная минутка. Помните, в своем забеге по прослушанным альбомам марта-мая 2011, я упомянул, что новый альбом Амона Тобина ISAM — это лучшее, что происходило в музыке первой половины этого самого года. Прошел еще месяц, и мнение не только не изменилось, но и окрепло, переросло в железную уверенность. ISAM — это лучший альбом первой половины 2011 года.

Амон создавал ISAM целых 4 года, отвлекаясь лишь на несколько саундтреков и проект Two Fingers. ISAM в некотором смысле продолжает линию крупномасштабного триллера Foley Room: долгий период семплирования драм-н-басса, джаза, семплов с винтажных пластинок и старых фильмов закончился, и Амон, человек без музыкального образования, записал странное — ту же самую, в принципе, музыку, но построенную на field recordings, то есть звуках окружающей среды, записанных в естественных условиях. ISAM придерживается тех же самых методов, но особо хардкорным, даже извращенным образом.

ISAM — это действительно извращение, а Амон Тобин — маньяк. Вы слышите барабаны — на альбоме нет барабанов. Вы слышите женское пение — на альбоме нет женского пения, это лишь голос музыканта и компьютерные технологии. Вы слышите знакомый звук синтезатора — на альбоме как таковых синтезаторов нет. Вы не слышите, вы лишь осознаете, что можете врать самому себе. Амон 4 года записывал самые разнообразные звуки в самых разнообразных обстановках, а потом склеивал, уплотнял, дьявольским образом изменял тембры и темпы, с маниакальным упорством смешивал и перемешивал. Вы знаете, это все очень сильно напоминает подходы к созданию раннего drum’n’bass, технически одной из самых сложных поп-музык 20-века, которая поначалу совершенно так же собиралась из микроскопических кусочков, микросемплов. Каждый драм-н-басс-трек был продуктом фантастического труда, сама музыка — культом. А как еще объяснить сам факт существования такой музыки, собираемой, образно, под микроскопом днями и ночами, если не религиозным фанатизмом?

Говорят, что после записи The Fragile, у Nine Inch Nails остались около 300 часов сырой записи, не пошедшей никуда. ISAM на самом деле — вовсе не 50 минут и 1 секунда, это гигабайты различных записей, десятки часов всевозможных звуков, часто необходимых лишь для того, чтобы получить семпл в пару секунд. ISAM в смысле — возврат к самым истокам d’n’b; так уже почти никто не делает: банально слишком дорого, медленно, изматывающе. Как ни посмотри, новый альбом Тобина — единичный, исключительный продукт.

Пластинка состоит из хаотических на первый взгляд нагромождений семплов (но лишь на первый, на второй — они уже отталкиваются друг от друга, гоняя слушателя как шарик в пинбольном автомате) и слушается очень странно: без особого дискомфорта, но крайне напряженно. Музыка неживая, но без металлического холодка или пластиковости. Скорее, это опять же из разряда обмана чувств: в процессе записи Тобин использовал очень странную штуку под названием континуум, все семплы без всякой святости подвергались чуть ли не кощунственной обработке, вырождаясь во время синтеза чуть ли не в новые инструменты. Как говорит сам музыкант, «все, начиная от звука падающего зерна и заканчивая моим собственным голосом может быть преобразовано во-что то совершенно новое». Мне кажется, что это самое лучшее объяснение природы пластинки: слияние, синтез живой и неживой природы; дуализм самой жизни и вытекающая из этого принципа относительность естественности. Пластинка — это монстр Франкенштейна, разве что с бабочками. Но если присмотреться — и с бабочками на обложке тоже все не так и просто! Монстр, но прекрасный.

Однако самое важное качество этой пластинки — она постоянно требует, чтобы ее переслушивали. Незамеченные детали дают новые краски, а мысль о том, что за странным названием скрывается большой концептуальный замысел — а такая идея сама по себе, как известно, куда важнее подобного замысла — создают ощущение приобщения к чему-то большему, чем к 50 минутам покореженных семплов.

Кстати, полностью альбом можно послушать на саундклауде Амона Тобина.